Neil Young - Le Noise

Более того, будущим поколениям любителей и исследователей песенного наследия Янга этот альбом может быть отрекомендован как открывающий и вводящий в контекст параллельных разбродов и шатаний музыканта – и корневых Buffalo Springfield, и грохочущей Crazy Horse, и умиротворенных Сrosby, Stills, Nash & Young. Все, что уместилось в период между очарованием фолк-рока времен Heart of Gold и неистовыми проклятиями в адрес военной машины Буша младшего, выкристаллизовалось в одну сверхпрочную породу – восемь сталактитов из пота и времени.

Склонный к однозначности и доходчивости, Янг назвал свой новый альбом Le Noise, и тут, что называется, ни убавить ни прибавить. Уж чего-чего, а шума на нем действительно много. Но весь изюм в том, на чем и каким образом шумит шестидесятипятилетний монстр. Янг на протяжении всего альбома аккомпанирует себе на гитаре, и в большей части – на gretsch, в сырой гаражной манере бухая по струнам, используя всевозможные педали, примочки, искажения, эффекты, дисторшн, дилэй и все остальное. Полностью исключив ритм-секцию, отказавшись от любых других инструментов, кроме акустической и электрогитары, Янг оголил свой музыкальный нерв до предела, в чем есть безусловная творческая смелость и даже вызов.

Le Noise – это и не фолк-рок, и не прото-хард-рок, и не спекуляции на звании отца гранжа. Радикальность и бескомпромиссность замысла Янга как раз в том и состоит – оставить себя наедине с гитарой и попробовать сделать что-то, напрочь вываливающееся из всех трендов американской гитарной музыки последних декад, выбив из-под них почву: из блюз-рока – басовые линии, из кантри – деревенские радости, из хард-рока – таранную поступь, из гранжа – безоглядный напор.

В результате Янг оказался в центре разобранной на детали музыки, элементов, не подкрепленных основой, среди восьми песен – ни у одной нет фундамента. Le Noise – это голые громоподные риффы, голые отчаянные аккорды и голые ностальгические переборы. И шум, шум, шум – потому что все создано на гениально «расстроенных» гитарах, на вдохновенности и остервенелости уникальной гитарной техники Янга. Он же всегда брал аккорды будто лапой, выдавая на гора прорву звука, а с Crazy Horse топил в своей лавине все соло других музыкантов; Янг – это настоящий медведь-шатун, разбуженный не ко времени и валящий все на своем пути, а сброшенные пластами куски наледи и снега с широких ветвей – это и есть его манера игры, обрушивающейся и громоздкой.

И удивительной силы духоподъемная «Walk With Me», и грубоватая «Sign Of Love», и наждачная «Rumblin’ – все они буквально разбухают изнутри, не разгоняясь в припевах и сбрасывая темп в куплетах, они именно что разрастаются из какого-то центра. Это отражено и в лирике – единственной песней-историей с линейным динамичным сюжетом и внятным хронотопом является искренняя до боли «Hitchhiker», где Янг оглядывается в прошлое, вспоминает с чего все начиналось, скучает по молодости в Торонто, по верхам проходится по прожитым годам и вехам и в конце благодарит жену и детей за терпение и веру.

Все остальные композиции построены на ощущениях, случайно оброненных оценках, эмоциях и впечатлениях – от меланхолии до разящей брутальности. Даже тематически Янг идет не от проблем, а от образов: война – это рассказ матери, о том, что отец не вернется; любовь – это осенний ветер во время недолгой прогулки в парке; апокалипсис – это мир, утонувший в слезах Всевышнего. И тот факт, что голос этого мудрого старца на протяжении всего его пути почти не менялся, становится хорошей метафорой его устойчивого до упрямства мировосприятия – детской непосредственности и идеалистических представлений, помноженных на отрешенность и бессилие. В чествовании Le Noise необходимо отдать должное и продюсеру диска Даниэлу Лануа. Запереть на две недели медведя в своем особняке могут только настоящие мужчины.