Лиэм Фрэй: Я отдал всего себя группе

26 марта 2013 г., Разместил: gloaming

Лиэм Фрэй откровенничает о новом альбоме The Courteeners, посылает куда подальше британскую музыкальную прессу и встает грудью за своих фанатов.

Воскресенье, середина дня. Полторы тысячи человек неохотно покидают манчестерский Ritz Ballroom, щурясь от дневного света на Whitworth Street после темноты концерта. Сразу после окончания акустического сета в поддержку нового альбома The Courteeners Лиэм Фрэй сидит за сценой с гитарой в руках и репетирует для вечернего шоу. И хотя дневной концерт в Ритце был принят с восторгом, Фрэй сразу же отмечает, что не обошлось без ошибок. Вместе с сессионным клавишником Адамом Пэйном все недочеты исправлены, забытые слова повторены, темпы обсуждены, клавишные партии добавлены, убраны, затем добавлены снова. Лиэм Фрэй вежлив (или заскучал) достаточно для того, чтобы подарить Louder Than War исключительно длинное интервью об “ANNA” – смелой и разносторонней пластинке, призванной удивить и восхитить глубоко преданных фанов The Courteeners

 

Прошло около трех лет после выхода второго альбома The Courteeners “Falcon” – альбома, повторившего успех дебютного “St Jude” (2008) и доказавшего способность группы собирать полные залы по всей стране, кульминацией стал аншлаговый концерт в Manchester Arena в конце 2010-го. Подвиг повторился там же в конце прошлого года в виде концерта-превью нового альбома. Одетый в поло Paul Smith, синие Levi’s и коричневые челси бутс, недавно выстригший квифф (стоячую челку), Лиэм Фрэй пребывает в заметном восторге от нового альбома, и атмосфера за сценой наполнена позитивом и воодушевлением. 

 

“Должен сказать, никогда еще после записи альбома я не чувствовал себя таким счастливым. Я всегда был рад, и думаю, что это чувство появляется, когда ты прекращаешь слушать альбом, но этот я слушал кучу раз!”. Фрэй невероятно серьезно относится к тому, что делает – алкоголю перед концертом предпочтен напиток из смеси листьев китайской мушмулы с медом (“Джордж Харрисон клялся на этом… Мне нравится подобное одобрение знаменитости”). Вопреки распространенному мнению о Лиэме Фрэе как о каком-то невероятно самоуверенном и дерзком типе, нынешний Фрэй самоуничижителен, обезоруживающе откровенен и вдумчив – длинные паузы наполняют интервью, в то время как Фрэй ищет правильные слова, которые не всегда подбираются легко. Тени привычной смелости и крайней самоуверенности все еще видны, но складывается впечатление, что за время трехлетнего перерыва между альбомами жизнь Лиэма прошла не без потрясений – это нашло отражение и на альбоме, в котором Лиэм ложится под микроскоп.

 

 

- Говоря словами из одной твоей песни – почему так долго? (“What Took You So Long”, песня с альбома “St Jude”). Между “Falcon” и “ANNA” был большой перерыв, в чем причина?

 

Ну, “Falcon” вышел в феврале 2010-го, и все продолжалось вплоть до декабрьского концерта в Manchester Arena. Честно говоря, моя сломанная лодыжка и необходимость сидеть на заднице четыре месяца, вероятно, не способствовали процессу. Ты знал про это? Я сломал лодыжку в новый год 2012, и это был плохой перелом с порванными внутренними и внешними связками. Я играл в футбол… эй, это прямо на руку NME! Так или иначе, я играл в футбол на Карибах. Я ездил на тот остров (на какой-то из Карибских островов) на Новый год, и там собралась куча известных людей. Не хочу перечислять все имена, но это было безумие. Лу Рид был там. Мы разговорились, и он предложил сыграть небольшой сет в своем арт-клубе. Окей. Я был в Нью-Йорке с акустикой, Пэйни (Адам Пэйн, сессионный клавишник) тоже был там, в общем, мы и собрались вдвоем, только гитара и пианино. Лу Рид, Нора Джонс, We Are Scientists… получилось что-то типа пьяной версии Open Mic night (концерты-прослушивания, на которых играют артисты с целью стать популярнее, выступать на бОльших площадках и подписаться на лейбл), но с Лу Ридом в первом ряду. Так что не совсем как в The Attic или Font Bar (клубы в Манчестере, где проходят такие Open Mic вечера).

 

- Ну да, обычно в Font не так много экс-участников The Velvet Underground…

 

- Точно. Ну так вот, про мою лодыжку. Играя в футбол, я подпрыгнул, чтобы ударить головой, и приземлился крайне неуклюже. Сразу понял, что что-то сломал. Доктор вручил мне костыли, прописал болеутоляющее и сказал, что все будет хорошо. Я вернулся домой, мне даже гипс не наложили, и здешние врачи сообщают – 11 дней спустя – “У вас сломана лодыжка…стопа как бы висит отдельно от ноги”. Затем мне наложили гипс на 13 недель, и я тупо сидел дома. Мы записали немного материала, и это время пошло на пользу, потому что я все много раз переслушал и решил, что это должно быть…лучше. Перерыв позволил мне внимательно взглянуть на музыку. Ночью перед сдачей домашней работы все всегда думают, как было б здорово, если бы был еще один лишний денек. Так что вся эта ситуация подарила нам дополнительное время. Мы стали гораздо лучше играть. Я оглядываюсь на нас пятилетней давности, и по всем статьям мы были профанами. Да и сейчас мы довольно хреновые…но все-таки гораздо более компетентные музыканты. Я люблю работать в студии.

 

Думаю, что это отразилось и на альбоме, он очень студийный. Да, точно. Запись заняла больше времени, мы были сами себе боссы, без лейбла, дышащего нам в затылок. Даже менеджмент сказал нам только: “Поймите, как правильно”. У многих групп ограниченный срок годности, и мы были полны решимости не стать одними из них. Мы никогда не были крутыми парнями. Никогда не были любимчиками прессы. Довольно тяжело, когда национальное радио и большинство изданий не поддерживают тебя.

 

Мы стали популярными благодаря любви фанатов. Это довольно редкий случай…и я не думаю, что нас смогут игнорировать и дальше. Это очень унизительно, некоторые люди думают о нас как о высокомерных чванливых засранцах, и это безумие. Слова, которые я пишу, - и меня до сих пор озадачивает то, насколько сильно люди ими увлекаются, – по-видимому, есть в них что-то. Может, обывательские черты и склонность к мечтанию – желание вырваться из реальности. Каждому по-прежнему нужна пинта молока и буханка хлеба. Я не живу в огороженном доме в Кенсингтоне… пока. Наше нынешнее положение воспринимается как несомненная удача, мы счастливы. И знаешь что? Нахер прессу. На мой взгляд, она не имеет отношения к делу – по крайней мере, основные музыкальные издания.

 

 

- В этот раз задумывался ли ты о том, что это песни будут звучать в больших залах? Ты до сих пор пишешь для себя?

 

- Лирика - для себя, да, всегда. Насчет песен должно быть понимание. Мы играем живьем; мы должны думать об этом. Вот как с этим акустическим туром: пять концертов за шесть дней, мы не заработаем денег, но я просто хотел это сделать. Будет весело! Альбом выпущен, я хочу, чтобы люди отпраздновали с нами. Так что ты обязательно должен подумать о том, как все будет звучать живьем, представлять размеры залов, где это будет сыграно. Этот альбом не для Night and Day (музыкальный бар в Манчестере вместимостью 300-400 человек), но он не будет хорошо звучать и на Уэмбли. Пресса постоянно твердит: “стадионный размах”. Полная хрень! И только из-за звучащих там местами скрипок! Не сказать, что я особенно сильно хочу выступать на стадионах. Я хочу играть для стольких людей, сколько хотят нас слышать. Если их двадцать, сыграю для двадцати. Я делал это раньше, это весело. Видно, кто разговаривает! Второй альбом стал для нас тестом, было бы слишком просто сделать “St Jude” в очередной раз… он бы, наверное, был лучше. Мы это сразу отмели. Я хочу, чтобы четвертый альбом был другим. И пятый. У нас еще много чего припасено. Песни все пишутся. Тексты абсолютно точно не на исходе.

 

- Учитывая, что на запись альбома ушло три года, можно предположить, что некоторые песни для него были написаны довольно давно.

 

“Marquee” и “Money” – самые новые, “Save Rosemary in Time” – самая старая. Вру! “Here Come the Young Men” – самая старая. У меня была старая песня – реально старая  – называлась “Gin On Friday”. Про то, как ловить такси, дар красноречия и все такое. В основном про бурные ночи отдыха. Но мы поймали себя на мысли, что все это уже было в “Cavorting”, так что мы отложили ее. Она должна была стать би-сайдом, почему же не стала? Я как бы взял ее скелет и тему. Она про нас в разгаре самого захватывающего периода жизни, от 16-17 и до 20 лет, я реально люблю эту песню, потому что она написана в те времена и про те времена. Но сейчас это вроде ностальгии, взгляд на те годы, и в то же время мысль о том, что мы еще не закончили – просто похмелья теперь длятся дольше. Конец альбома читается почти как история. “Marquee” – это расставание, “Money” – это “что ж думай как хочешь, я буду думать по-своему”, и “Here Come the Young Men” – это про меня, собирающегося пойти развеяться после всего этого. Мои любимые строки на альбоме – из этой песни: “Я никогда не отвернусь от картины/ юность охватила, готов и на полную”. Под картиной имеется ввиду изображение Одри (Хепберн) на обложке альбома “St Jude”. Я говорю, что никогда не отрекусь от тех времен, от того, что они значат. Это формирующие тебя годы. Если группа захватывает тебя в этот период времени, ты в ней на всю жизнь. И это своего рода мой небольшой поклон тому времени.

 

- Пластинка получилась гораздо мрачнее, чем ожидали. Является ли это отражением событий, произошедших за время записи альбома?

 

- У меня была пара странных лет. Ты же не хочешь стать слишком…Я думаю, образ достаточно ясен. Я – человек крайностей. Если мне плохо, то мне реально очень очень плохо. Но если мне хорошо, то мне прямо очень очень хорошо. Наверное, я отношусь к группе слишком серьезно… и личные отношения страдают из-за этого. Я женат на The Courteeners, она занимает первое место в моей жизни. А затем я кое-кого встретил, кто вдруг начал вытеснять группу с первого места, чтобы быть с ней наравне… и это было странно.

 

И этот кое-кто победил?

 

- Вероятно, на некоторое время, да. Возможно, вплоть до окончания эры “Falcon”.

 

- Это повлияло на перерыв между альбомами?

 

- Возможно. Да, возможно. Наши пути с этим человеком разошлись, и я ощутил себя снова восемнадцатилетним. Огонь внутри меня был невероятным, это непередаваемое ощущение. В итоге я почувствовал себя освободившимся. Группы могут быть занозой в заднице, они отнимают все твое время, но это, возможно, самый счастливый опыт в моей жизни. Комок подступает к горлу, когда ты выходишь на сцену, и все эти подростки ТАК реагируют, или когда они делают татуировки. Но я просто влюбился ненадолго, и это отражается на музыканте, песни стали нежнее. Да, я вполне осознавал, что альбом будет мрачнее. “Marquee” как раз такая. Но “When You Want Something You Can’t Have”, “Lose Control” музыкально довольно позитивны. Отбросив в сторону сравнения с ленивым диско, “Lose Control” – довольно мощный трек.

 

- Многие из тобой написанных песен не столько о любви, сколько об отношениях, начиная с “Please Dont” и вплоть до “Marquee”…

 

- Впервые слышу такое мнение, хорошо сказано!

 

- … что заставляет тебя писать о динамике отношений именно так?

 

- Я не знаю, может, у меня они просто не получаются. Очень хороший вопрос… Я думаю, типичная мальчиковая/девочковая любовная песня пуста и бессодержательна. Есть несколько современников, виновных в этом… они знают, о ком я, не будем называть имен. Мне нравится вдохновляться разными вещами, я наблюдаю за людьми и собираю идеи. Мне интересно изучать, почему определенные люди думают об определенных вещах. Это любовь и похоть, и иногда их невозможно отличить друг от друга. Мне нравится и то, и другое… они формируют нашу жизнь.

 

 

- Многие ваши песни отличает привязка к конкретным деталям. Доставляло ли это неудобство «источнику» деталей? Замечают ли люди?

 

- Приведи пример.

 

- “Ты разрешила мне переключить радио в твоей машине, помнишь ли то время…” (из песни “Please Dont”)

 

- Да, это конкретная отсылка, но некоторые из них настолько незначительны, что люди и не узнают. Единственное, что я должен отметить, так это то, что о людях, с которыми я встречался, я вспоминаю с нежностью. О многих людях, людях, которые поступили нехорошо со мной, я все равно думаю с любовью. В принципе я прощен.

 

Думаю, такие вот детали делают песни более волнующими. Когда я читаю рассказ, в котором говорится о спальне, я хочу знать, где висят занавески и где лежит ковер. И если я не получаю ответов на свои вопросы, я делаю собственные предположения – а что, если она упадет и разобьет голову о деревянный пол, а я думал, что там лежит ковер? Я считаю, что если ты можешь обрисовать детали, не перебарщивая… ведь нет ничего хуже обобщенного понятия. Мне нравится Саймон Эрмитидж (английский поэт и прозаик). Мне нравится Моррисси. Я люблю Джарвиса (Кокера). Они вдаются в подробности – “шероховатости на стене” и тому подобное.

 

 

После долгой недели промо-мероприятий в честь выпуска “ANNA”, Лиэм Фрэй, кажется, смирился с некоторыми аспектами взаимоотношений группы с музыкальной британской прессой. “Мы никогда не были в фаворе у журналистов, но они и Моррисси не любят! Когда мы турили с ним, мы видели людей, ездящих по всем 17 штатам на каждый его концерт. Все это происходило без поддержки прессы. Это реально открыло мне глаза. Он просто делает, что хочет, – я могу не соглашаться со всем, что он говорит, но мне похер! Это не мешает мне спать по ночам, каждую ночь я ложусь спать спокойно, зная, что мы продали 40 тысяч билетов на следующий тур! Многие составили свое мнение, даже не послушав альбом. Странно. Нам не следовало бы мириться с этим, но нас это больше не парит. Я уже достаточно отдал, чтобы музыкальная пресса не писала о футболе или не называла нас “омывающимися лагером” или как-нибудь еще. Такое ощущение, что я отдал всего себя группе. Смогла бы лэд-группа написать “Marquee”? Нет, не смогла бы."

 

“Я никогда не был из тех, кого заботят плохие отзывы на работы моих любимых групп. Никогда не думал, что это имеет значение. Я всегда люблю группу в целом, а не отдельные записи – каких идей придерживаются, что из себя представляют как личности, как одеваются, как дают интервью…я люблю определенные группы. The Smiths, The Strokes, The Cribs, в значительной степени Interpol, The Kills, The Beatles, Yeah Yeah Yeahs…я люблю их всех и про всех них читал плохие отзывы. Это все неважно”.

 

Между тем рецензии на “ANNA” – одни из самых положительных, которые когда-либо получала группа. И, хотя теперь отношение вроде как меняется, есть ощущение, что успех The Courteeners точно не пришелся по вкусу некоторым представителям СМИ. Это интересная загадка, и, вероятно, она связана с нежеланием журналистов чествовать группы, которые они не восхваляли с самого начала. The Courteeners были в уникальном положении: обошли стороной весь кипеж и стали популярными еще до релиза первого альбома. Очевидно, Лиэм понимает, насколько сильно он обнажил душу в текстах новой пластинки – и в частности в “Marquee”, ставшей краеугольным камнем и болезненно откровенной оценкой эмоционального краха после разрыва отношений. Бескомпромиссная честность песен вроде “Marquee” пронизывает лучшую работу Фрэя. Тем не менее, эта честность, кажется, не является чем-то общепринятым, исходя из отклика некоторых местных писак. В частности, речь об одной рецензии, в которой NME положительно отозвался об альбоме, попутно обозвав их “любимой группой футбольных фанатов”. Что Лиэм посчитал уродливейшим искажением сути.

 

“Я просто хочу, чтобы они послушали тексты и поняли, что они честные. Нам хватает смелости делать это. Я открыт, я только что пел перед тысячей человек, без гитары, служащей прикрытием, и спел “Marquee”. Многие группы не сделали бы такого, да им и не нужно. А мне это нравится. Мне комфортно, потому что я знаю, что люди, собравшиеся в этой комнате, хотят, чтобы и я был там. Можно выпустить чей угодно альбом, но как только на обложке появляются The Courteeners, у журналистов уже заранее составлено мнение. Но все в порядке, меня устраивает, что мы выглядим не более чем просто нормальными в их глазах - удивление быстро проходит, верно? Все эти списки вроде “Звучание 2013” … люди, которые стояли выше нас в 2008-ом... Джо Лин… (вокалист лондонской индии группы Joe Lean & the Jing Jang Jong, распавшейся в 2009, позже ее участники, за исключением Джо, создали группу Toy)… чем он сейчас занимается, дополнительными заработками? Нас это больше не волнует. Раньше, конечно, немного парило, но теперь люди знают, что мы из себя представляем. По крайней мере, наши фанаты знают. 

 

Слишком много крутого происходит с нашей группой, чтобы нас задевал хоть кто-то из журналистов. И хотя направление их мыслей меняется, меня удивила рецензия NME. Если вам не нравятся наши песни? Отлично, обсирайте их ночи напролет! Но как вы смеете судить о фанатах, которые приходят к нам на концерты? На скольких наших концертах были вы? Были ли на Рединге, где 24 000 человек в тенте сходили с ума? Нет, наверняка той ночью они смотрели Great British Bake-Off (британское кулинарное шоу)”.

 

 

Хотя все песни по-прежнему пишет Фрэй, в “ANNA” больше, чем на предыдущих альбомах, слышна работа всех четырех музыкантов. И хотя песни Фрэя в центре внимания, в звучании “ANNA” есть много чего от Кьюпелло (бас), Конана (гитара) и Кэмпбелла (барабаны), и тяга к синтезаторам и электронной музыке, проявившаяся в “Falcon”, обрела форму на этом альбоме. Фрэй объясняет это годами, которые они провели вместе – не только в качестве группы, но в качестве друзей юности.

 

“Меня абсолютно переполняет внутри по поводу группы, но я необязательно делюсь этим, поэтому люди иногда думают, что отношения внутри группы холодные. Сейчас мы понимаем друг друга как музыканты гораздо лучше… В период первого альбома я говорил: “Сейчас играем F аккорд, затем G, A”, в то время как сейчас они все схватывают несравнимо лучше. Понимания стало больше. Понимания в глобальном смысле. Мы проводим вместе кучу времени. Пишем смски друг другу. Не скажу, что мы “не разлей вода”… но мы дружим с 10 лет. Многие интересуются, все ли хорошо внутри группы, и должен сказать, мы никогда не были ближе. Люди в курсе, что я сочиняю песни и приношу их парням, и иногда это означает, что три-четыре недели они сидят без дела. Им может быть тяжело, я знаю. Это напрягает меня, так как они могут запросто развернуться и сказать, что их что-то не устраивает. И это будет проблемой, потому что я себя ощущаю на пике. Если Конан подойдет и скажет, что он написал песню… не знаю, дело в том, что я всегда хотел давать одобрение на что-либо. Я всегда осознавал, что буду капитаном команды, но капитан не может выиграть чемпионат мира в одиночку”.

 

Пожалуй, одним из главных отличий “ANNA” от предыдущих работ группы стало ее сочное звучание с мощной реверберацией (эффект создаётся в замкнутом пространстве: отражения от поверхностей стен вызывают эхо, затем звуковые волны медленно затухают, поглощаемые стенами и воздухом). Для достижения такого результата группа пригласила уроженца Манчестера Джо Кросса. Кросс – сопродюсер дебютной пластинки Hurts, также у него есть свой электро-поп проект Performance. Степень, с которой Фрэй рассматривает каждый альбом как вызов соблазну плыть по течению, достойна восхищения, и приглашение Кросса было ключом к такому восприятию – даже если это означало некую авантюру.

 

“Я хотел поработать с кем-то примерно нашего возраста. Он заинтересовал меня, было весело. Игра в группе должна приносить одно – радость. Если ты перестаешь испытывать удовольствие... (вздыхает). Я не желаю беззаботной жизни. Это тяжелый труд, но я люблю это. Мы как-то встретились с Джо на вечеринке, и он поинтересовался, есть ли у нас новые песни для альбома. Я назвал “Welcome to the Rave” и “Lose Control”. Он спросил, на что похожа “Lose Control”, и я ответил, что она звучит в стиле Ибицы…имея ввиду, что я только что сказал это про “Welcome to the Rave”.. Я подумал, что он уйдет оттуда, представляя, что мы захотели записать сумасшедшую танцевальную пластинку, но он остался заинтригован и спросил, не желаем ли мы встретиться и обсудить все это. Так что мы встретились в Рэдиссоне за чашечкой чая. Поговорили о том, о сем, о любимых альбомах и всем таком. Я прекрасно понимал, что на “Falcon” в основном средние темпы, поэтому я хотел, чтобы новый альбом был захватывающим, в быстрых темпах… и, если убрать некоторые электронные примочки, он получился очень рок-н-ролльным. В нем много гитар. Я хотел, чтобы живьем он звучал очень мощно. Агрессия вернулась, а агрессия – хорошая вещь. Речь не о прямой агрессии, раздражающей людей. Я имею в виду его смелость, значимость, выразительность. Это не совсем то, что Джо делал раньше. Он работал немного с Hurts, а я люблю такую музыку... Я подумал, что он никогда не работал с такими, как я, а я прежде не работал с такими, как он, так что это было очень захватывающе. Нечто новое. Работать над альбомом со своим ровесником было отличным опытом, мы могли вечером сходить куда-нибудь, выпить вместе, поговорить на разные темы, не касающиеся альбома. Можно было продолжить это и на следующий день. Не все сводится к “восьми тактам посередине”. Фрэй невероятно горд тем фактом, что мы работали с “тремя великими продюсерами” над тремя альбомами, но однозначно утверждаем: “Мы определенно снова поработаем с Джо, даем стопроцентную гарантию”.

 

Фрэй звучен в своем восхвалении Кросса как продюсера, и очевидно, что запись “ANNA” раскрыла что-то и в нем самом. “Я стал более восприимчивым, более открытым к новому. Думаю, раньше у меня это не получалось потому, что я был намного меньше уверен в своих способностях. Я знал, что у меня есть хорошие песни, но не хотел пробовать ничего этакого, боясь, что ничего путного не выйдет. Но сейчас в студии я чувствую себя гораздо увереннее. Это захватывает. Думаю, если мы можем сделать такое, мы можем все”.

 

 

- Первыми пишутся слова?

 

- Да, обычно. Я уже написал несколько текстов для следующей пластинки.

 

- Текст песни “The Sharks Are Circling” - один из самых интересных на альбоме. В частности, благодаря его образности. Что вдохновило тебя?

 

- Мой друг, приславший мне смс, когда мы только начинали. Гест-лист становится все длиннее, ты узнаешь все меньше и меньше народу из него, и я просто решил жестко пресечь все это. Я не знаю тебя, если ты хочешь придти, купи билет как остальные. И еще, каждый хочет подловить тебя. Все сейчас тщательно изучается. Мы больше не живем в эпоху непосредственности, мы живем во времена, где все, что ты делаешь, рассматривается под микроскопом. Каждый готов ударить, но мы стараемся просто писать альбомы. Не знаю, мне захотелось создать небольшую историю про это. Я написал эту песню в чьем-то доме в Каньоне в Лос-Анжелесе (возможно, имеется ввиду Laurel Canyon – Лавровый Каньон, район Лос-Анджелеса)… Мне нравится идея каньона, пыльные следы, я люблю образы в этой песне. Особенно мне нравятся эти строчки: “Они насильно заставили/ желчь языка капала с губы/ цоканье покачивание пальцем/ нужно десять лет, чтобы отмахнуться от “ярлыка”. Эти две строчки любит Кэмпбелл и вечно их повторяет.

 

Она звучит довольно параноидально и клаустрофобно. Мы специально потратили кучу времени на то, чтобы звук пианино был параноидален, как фильм Хичкока или что-то вроде того. Вот как она ощущается. Люди иногда перестают думать о чувствах других и не включают мозги перед тем, как что-то сказать… и я делаю это сейчас чаще, чем раньше. В этом треке сильно влияние Arcade Fire. Мы хотели добиться непрекращающегося звучания, но в то же время жуткого, как у Хичкока. Припев, тем не менее, очень даже веселый. Он идет вразрез с остальной музыкой.

 

- Немного о “Push Yourself”. Направлена ли она на какого-то конкретного человека? Там есть отсылка к Боуи, я слышал, это восприняли неправильно…

 

- О да. Будто за последние пятьдесят лет Дэвид Боуи – единственный, кто не продвигал себя, ха. Боуи казался мне важнейшим ориентиром. Мы взяли что-то от него, все наши альбомы разные. Никто не ожидал от нас “Lullaby”. Никто не ожидал “Will It Be This Way Forever”. Или “Welcome to the Rave”. Да даже “Are You In Love With a Notion”. Она в каком-то роде “индастриал мотаун”… мы хотели в шутку ее так назвать! Но она действительно похожа. Я всегда любил мотаун. И в оформлении альбома мы постарались передать утонченность и элегантность, но такую, в стиле индастриал.

 

- Расскажи историю создания обложки.

 

- Она замечательная. Парень, который придумал ее, - Пол Х Джонсон. Мой друг делает дизайн для сайтов, и мы перебирали идеи для оформления. Я хотел пригласить кого-то молодого, многообещающего и готового работать, а не состоявшегося дизайнера, который просто штампует свои работы. Так вот мой друг попытался выйти на него, но не смог, он прямо как Бэнкси! И я подумал, что больше ничего от него не услышу. Но затем получил от него ответ, что у нас встреча на следующий день. Ну мы встретились. Я объяснил, что хочу от обложки… Я ведь всегда хочу быть вовлечен в каждую часть процесса. Вот в прошлый раз, особенно с видеоклипами… даже не начинай эту тему… мы не имеем к этому отношения.

 

 

 

- Но с теми видео, у вас что, не было возможности по крайней мере задать им определенное направление?

 

- Я реально не хочу обижать людей, которые упорно трудились над клипом клип на “Take Over the World”, и эстетически он очень хорош. Но что касается нас… он не было точным описанием того, где мы находились. Я хотел что-то вроде бытовой драмы, понимаешь, вроде клипа Upper Room на “Black and White”. Красиво, ужасно, трогательно. Этот альбом более совершенный, в нем много нас. Мы в ответственности за него, и это великолепное чувство.

 

- Ты пишешь что-либо помимо лирики? Есть ли у тебя писательские амбиции вне группы?

 

- Не знаю, видел ли ты, но не так давно я написал колонку в Q. Вначале я думал, что писать будет тяжело, но спустя десять минут реально стал получать от этого удовольствие. Иногда мне бывает трудно облечь в форму то, что я хочу сказать. У меня не очень получается формулировать мысли сходу, гораздо удобнее делать это в письменной форме. Мне даже сложно соблюдать последовательность своих мыслей… ты, наверно, заметил. Но когда я пишу, я могу не торопиться, и мне реально было в кайф. Людям тоже понравилось. Я отправил статью нашему менеджеру и паре людей, связанных с прессой, и они тотчас ответили, что им понравилось. Думаю, надо будет повторить! Было действительно весело.

 

Все, что мы делаем – пытаемся быть честными, быть страстными. А эти качества сейчас недооцениваются. Честность и страсть. Теперь все по-другому. Люди знают, что мы не кучка идиотов. Мы не какая-нибудь группа с парой темпов, у которых всего пара песен… от каждой исполняемой нами песни люди сходят с ума. Это смущает время от времени. Им так нравятся би-сайды, треки с альбомов… редко у каких групп встретишь такое. Это большая честь. И это чертовски странно, но в тоже время это самое лучшее ощущение в мире. Пусть это продлится как можно дольше!

 

 

Интервью: Fergal Kinney (Louder Than War)

Фото: Shirlaine Forrest/WireImage, Press Photo the Courteeners, Giles Smith

Перевод: Елена Данилова


Самые популярные

Новости прошедшей недели: 9-16 февраля

На этой неделе: Diiv – о том, что все мы – лягушки в кипящей воде, которые обречены медленно свариться.


Читать дальше

Новости прошедшей недели: 26 января - 1 февраля

На этой неделе: You Me At Six распадаются, Paramore не распадаются, а Робби Уильямс думает купить футбольный клуб.


Читать дальше

Новости прошедшей недели: 2-9 февраля

На этой неделе: Алекс Капранос празднует, Бет Гиббонс хандрит, а The Stone Roses делают одежду.


Читать дальше

Новости прошедшей недели: 16-23 февраля

На этой неделе: у всех новые альбомы и синглы, и только Стив Тайлер все судится.


Читать дальше

Новости прошедшей недели: 23 февраля - 1 марта

На этой неделе все творят: Том Делонж пишет книгу, FKA Twigs снимается в кино, а остальные пишут альбомы.


Читать дальше

Новости прошедшей недели: 1 - 8 марта

На этой неделе: Джон Лайдон выступает против мигрантов, Шерон Осборн – против Адель, а Ник Кейв готовит пластинку.


Читать дальше

Новости прошедшей недели: 8 - 15 марта

На этой неделе: Шон Леннон в восторге от Эммы Стоун, Kaiser Chiefs расплачиваются конфетами, а Coldplay становятся хедлайнерами Гласто-2024.


Читать дальше