Крис Мартин: мы всегда делаем то, что нам нравится

Крис Мартин нашел время в перерыве между записью для Радио 1 и небольшим концертом в LCR (практически квартирником, уж если сравнивать с привычными для Coldplay площадками), чтобы пообщаться с журналистам Concrete Ханной Бритт и Алексом Россом, а также Джо Левеллом из Livewire 1350.

Рады тебя видеть, Крис. Расскажи, каково это – вновь играть в маленьких помещениях? Сегодня утром вы вообще в малюсеньком зале выступали (Coldplay записывались для Radio 1 в Blue Bar).

- Это чудесно. Это опускает с небес на землю и напоминает, зачем мы на самом деле всем этим занимаемся. Понимаешь, о чем я? Без всей этой помпы, без кучи зрителей, смотрящих на тебя…  Мы понимаем, что на самом деле мы – небольшая группа, и нам просто нравится выступать... для компании пьяных студентов.

Ты когда-нибудь выходил на сцену с мыслью: «Ааа, чего там, это всего лишь очередные тридцать тыщ…»? Ты не зачерствел?

- Нет, во всяком случае, не ко всему. Даже если вдруг наступает страх перед сценой, на помощь приходит адреналин, который поднимается всегда, стоит подумать о тех, кто заплатил деньги или предпринял какие-то усилия, чтобы прийти сюда. Что-то голове в этот момент включается. Я не могу это толком объяснить. У меня было несколько концертов, перед которыми я думал: «Ох, не буду я лезть из кожи вон!», потому что нехорошо себя чувствовал. Но даже если такое случается, ты ничего не можешь сделать и все равно выкладываешься. Вот почему все порой заканчивается тем, что ты заболеваешь или типа того.

А часто ли такое бывало, что тебе было плохо, но ты все равно выходил и играл?

- Да не, не так часто, чтоб не сглазить. Посмотри, как выступает Адель. Она все делает сама, у нее нет группы. То есть, она пашет за четверых. И только одно может таких людей остановить – когда тело подводит. А чувства – никогда. Я никогда не ощущал, что не хочу этим больше заниматься.

Правда ли, что Норвич был одним из первых мест, где вы выступали, как только окончили университет?

- Да, правда. На самом деле, это была та самая комната, где у нас сейчас был саундчек…

THE LCR?

- Верно. Мы вдруг поняли, что сейчас на нашем саундчеке было больше людей, чем тогда, когда мы впервые играли здесь.

Мы слышали, что когда вы тут впервые играли, даже еще народ толком впускать не начали.

- Ха!

Вы что, кого-то разогревали?

- Мы разогревали ТРЕХ человек!

Я имею в виду - вы стояли первыми в списке выступающих?

- Да, мы разогревали группу на разогреве у разогрева.

А теперь-то посмотри на себя!

- О'кей. Знаешь, что самое веселое? Что мы – все те же четверо-пятеро человек. Вот что делает это забавным.

Как вам удалось этого добиться? В смысле, ведь так много групп распадается или, по крайней мере, некоторые члены уходят…

- Мы доверяем друг другу. И мы делим деньги.

Ты поддерживаешь Fair Trade и общее равенство. Эта этика распространяется и на работу вашей группы?

- На 80 процентов от того, что мы делаем, да.

То есть, никакой вражды нет.

- Нет никакой вражды из-за денег. Если один намного намного богаче, чем другие, но приезжает на работу на скейтборде, в то время как другой приземляется на крышу на вертолете… вот это может создать проблемы… Я извиняюсь, что ем, пока говорю с тобой, кстати. (Крис лопает свой обед – овощной суп)

Ничего! Продолжай. Что ты чувствуешь, когда слушаешь "Parachutes"?

- Я не слушаю.

Смешно. Не то, чтобы это был бедный в музыкальном плане альбом, но он достаточно минималистичный. Сейчас вы стали больше как группа, ваш звук развился, разросся. Вы сознательно изменили звучание, играя все перед большей и большей аудиторией?

- Мы всегда делаем то, что нам нравится. На нашей новой пластинке есть очень минималистичные моменты, но с тех пор мы не делаем таких альбомов в целом.

А хотели бы сделать такой?

-  Не знаю. Мне нравится сочетать. Мне нравится прыгать от маленького к большому, от большого к маленькому. Я думаю, можно сделать альбом, который звучал бы похоже на "Parachutes", но при этом взяв немного из других пластинок. Каждый раз мы просто следуем тому, что нас вдохновляет.

И что же вас вдохновляет?

- Это может быть звук клавишных. Или, может, идея играть на Гластонбери.

Каково это было, играть на Гласто? Что пронеслось у тебя в голове, когда ты вышел на сцену? Ведь это то, что нам… ну то есть, никогда не говори никогда, конечно… но нам вряд ли удастся испытать это.

- Это для нас такое же примерно чувство, как прийти домой, вот только случается это лишь раз в году. Частенько, когда мы пишем и собираем наш материал, мы закрываем глаза, и Гласто - то, что мы видим, пытаясь вообразить, какой должна быть наша музыка. Это влияет на итоговый выбор песен. Мы пишем до одурения много акустических песен, но у себя в голове я всегда чувствую сцену Гластонбери. Поэтому те песни, которые, по-моему, там не пройдут, мы не делаем. Гласто - чудесное место, потому что оно очень настоящее и очень неофициальное. Это все еще семейное событие, там до сих пор правят Майкл и Эмили*… Вы были там?

 Да, я была!

- Это же чудесно, разве нет?

Это безумие. И вы, парни, были чудесны.

- Спасибо. Мы действительно очень старались. Что круто в Гласто, так это то, что он вобрал в себя все положительные стороны жизни. Если тебе что-то одно не по нраву, ты идешь смотреть другое. А если и это не нравится, идешь смотреть что-то еще. Так что тебе не нужно ныть по поводу чего-то.

За исключением грязи.

- Твоя правда.

Хотя грязь непременный атрибут… Крис, время для серьезных вопросов. Твой любимый цвет действительно желтый?

- Ха! Нет.

А какой  на самом деле у тебя любимый цвет?

- Синий.

Интересно.  Мы подумали, бирюзовый.

- Да, бирюзовый я люблю. Любой оттенок моря.

Ты собираешься быть крестным ребенка Бейонс и Джей Зи?

- Ты что, журналюга из фукин таблоида? Из прекрасной дамы ты вдруг превратилась в…

Я просто на время отбросила приличия. Мы любопытны…

- Не думаю. Я с ними не встречался никогда.

Ха ха.

- Что я могу сказать о Бейонс, это что на Гластонбери она была лучшей. Ко всему, она была беременна и чувствовала тошноту, и все равно всех заткнула за пояс.

Она феноменальна.

- Да, это было феноменально, но потом, когда я узнал, каково ей в тот день было, я почувствовал себя более чем подавленным. Я подумал – елки, мы должны стараться куда сильнее.

Новый альбом – фантастика.

- Спасибо.

Альбом долго не выходил… А теперь куда вы намерены двигаться?

- Не знаю. Может быть, никуда.

Это возможно – быть все крупнее и крупнее?

- Нет. В этот день и в этот век возможно только стать менее значимыми, - что, я уверен, с нами произойдет, - и хуже, чего, я надеюсь, мы избежим. Надеюсь, мы станем меньше, но лучше. Ну хорошо, ладно, не меньше, но ты же понимаешь о чем я, группы сейчас не так важны, как это было раньше. Хотя, как я уже сказал, нам все нравится, - выступать в студенческой общаге или хедлайнерами на Гласто. Если кому-то нравится слушать, нам интересно играть, понимаешь?

А тебе не кажется, что вы не вписываетесь в общие правила? Ты вот говоришь, что вы станете не столь масштабными, но сейчас-то народ всю ночь стоит в очереди, чтобы купить билет на ваш концерт… кстати, спасибо за пиццу. (Coldplay купили пиццу для тех фанатов, что всю ночь стояли в очереди перед кассами.)

- Да, пожалуйста… Это была хорошая идея. Это наш турменеджер сообразил. На самом деле, я не знаю, как нас расценивать. Думаю, если  принимаешь все положительные стороны, то приходится принимать и все отрицательное тоже. Вместе с каждым новым фанатом обязательно появляется чувак, который говорит, что ты – дерьмо. Будучи британцами, мы всегда готовы и к тому, и к другому. Стараемся не обращать внимания.

А тебя до сих пор задевает, когда про тебя говорят плохое?

- Нет, это не огорчает меня, я готов. Не хочу слишком зацикливаться на себе из-за этого. Мне плевать, если кто-то меня не любит, отлично. Иди смотри телевизор или слушай Oasis. По-любому. Понимаешь, о чем я? Это музыка, это не фашистский режим, что мы и пытаемся донести. Даже хорошо, если мы не нравимся, это не позволяет совсем зазвездиться… (позади Криса появляется чувак) А вот Кевин, кстати. Он помог состояться этому интервью, он – шеф нашего лейбла.

Спасибо, Кевин.

- Он не позволяет мне разговаривать с кем попало.

Мы навсегда ему обязаны и чувствуем великую признательность… Парочку быстрых обязательных вопросов, если позволишь. Лучший ваш концерт?

- Гластонбери 2011.

Кто на тебя оказывает наибольшее влияние?

- Сейчас? Брюс Спрингстин.

Любимая песня Coldplay?

- Эээ, они все, одинаково.

Ты просто уходишь от ответа. Расхожая фраза!

- Вовсе нет.

Хорошо же. Какая песня Coldplay тебе меньше всех нравится?

- Мы не играем ее. Это песня под названием “Talk”, но исключительно потому, что Гай (басист) ее терпеть не может. Мне не нравится играть ее, потому что я знаю, что ему не нравится. О, и еще "Speed Of Sound", потому что мы никогда не играем ее правильно.

Любимый фрукт?

(Крис выбирает кусочки киви из фруктового салата) - Манго…

А здесь есть манго, в этой тарелке? Вижу, что нет. Зато дыня есть…

- Они похожи. А это Джонни, кстати (лид-гитарист пришел посмотреть что происходит) Он играет… думаю, он наш ударник, но не уверен. Ха!

Спасибо, что нашел время поболтать с нами.

- Вы хотите продолжать заниматься этим, когда станете старше?

Ну, как бы, да.

- Вы видели эту кучу людей, что стоят вокруг университета?

Ну да, мы видели нескольких чуваков, которые приехали в Норвич.
К тебе довольно трудно было пробиться.

- Знаете почему так?.. это потому что если мы много болтаем, все заканчивается тем, что мы говорим какие-то глупости. Но вы поймали меня, и я согласился.

Да, спасибо тебе.

- Это не заняло много времени.

Нет.

- Если вы хотите и дальше заниматься этим делом, то счастливого пути, используйте все свои шансы! О, вы носите резиновые сапоги?

Я... я гуляла с собакой в Норфолке рано утром, а затем получила сообщение, что могу прийти и поговорить с тобой. Так что я так и одета.

- Это круто, это вписывается в местную тематику.

(с) Concrete

* Майкл и Эмили Ивис - отец и дочь, организаторы фестиваля.