Добро пожаловать в свингер клуб

                                                                                                                                          
Перед Musical-Express группа, одетая в черное. Вокалист Юра по-богемному замотан в шарф, басист Андрей – в черном бадлоне, барабанщик Женя - в жилетке и при галстуке, на манер лондонских денди. Мы сидим на втором этаже “Офис” паба и пьем темное пиво. На нас нацелена видео камера, потому что Женя снимает короткометражное кино о музыке для своей курсовой работы в институте. Впрочем, оператор сегодня не он, поэтому мы можем говорить, не отвлекаясь.


- Вы снимаете кино про музыку. А что для вас музыка?

Юра: Заниматься музыкой — создавать мир. Твоя музыка может стать местом, куда человек периодически заскакивает, как в любимый паб или свингер клуб, чтобы побыть самим собой. Он может задержаться там на 3 минуты, пока длится песня. А может влюбится в этот мир, и он станет для него домом. Все исходы прекрасны.

- Музыка — это работа?

Юра: К ней надо относиться серьезнее, чем к работе. Работаешь, как правило, не для себя. А в музыке ты работаешь над собой. Тут промашек быть не может.

- Многие считают, что вы слишком подражаете BRMC. Как вы к этому относитесь?

Юра: Женя точно не Джейго, Андрей не Роберт, а я не Хайес. (став серьезным) Мы носим черное, любим полуакустические гитары, гипнотические ритмы, тамбурин... для нас это рок-н-ролл. Еще давно, когда я в первый раз услышал BRMC, я понял, что они думают так же, как я. BRMC - наши соулмейтс, наша музыка идет из нас так же, как их музыка идет из них. Кстати, мы планируем выслать им нашу запись и кавер на одну из их песен. Кто знает, может, когда-нибудь нам удастся сыграть вместе.

- Что вы можете сказать о поколении молодых музыкантов, которое сейчас воспитывается в Петербурге?

Юра: Из питерских молодых групп мне очень нравятся Pinkshinyultrablast. Такую музыку, как они, у нас не играет никто. В целом в музыке сейчас полный фьюжн – все играют что хотят. И все из-за того, что музыки стало слишком много. Слишком много наркотиков.

- А мне кажется, с 60-х, по 90-е было больше наркотиков и других стимуляторов. По сравнению с тем, что вытворял в гримерках Лу Рид с друзьями, современные молодые музыканты выглядят спортсменами. По-вашему, это не противоречит сущности рок-н-ролла?

Юра: В 60-х годах зарождалась культура хиппи — они курили траву и принимали ЛСД. От этого у них были свои ритмы, свои образы, своя музыка. Свой смысл и свои тексты. В 80-е была эпоха героина и других тяжелых наркотиков, породивших тяжелую депрессивную музыку. Потом появилась электронная музыка, люди стали есть колеса. А сейчас все всё перепробовали.

- Получается, что у каждого поколения был свой наркотик. А для нашего поколения наркотика пока не придумали. Что может им стать?

Юра: Мне кажется, люди станут больше задумываться и достигать интересных состояний без помощи наркотиков.

- Медитацией?

Женя: Я пробовал медитацию. Мне очень нравится думать о том, как нужно дышать, что нужно делать, чтобы твоему телу стало приятно. Способов множество. Мне кажется, это не просто занятие на коврике, это стиль жизни.

Юра: Для меня медитация — это погружение в себя, отключение внутреннего диалога.

- И часто у тебя получается отключать этот внутренний диалог?

Юра: (загадочно улыбаясь) Если бы я его отключил, я бы не смог сейчас с тобой разговаривать.

- Все смотрели концерты Oasis со стадионов, на которых Лиаму достаточно поднять руку, чтобы раскачать несколько тысяч зрителей. Как вы думаете, что в этот момент испытывают музыканты на сцене?

Юра: Когда ты провоцируешь слушателей на действия – аплодисменты, танцы или что-то другое, это удовольствие, которое сложно описать словами. Чем круче группа, тем больше у нее энергии. Если Oasis выступят перед 5-ю людьми, они их просто раздавят.

Женя: Думаю, нет огромной разницы между тем, что ты чувствуешь, когда перед тобой 400 человек в клубе или 40 000 человек на фестивале. Конечно, будоражит больше, но качественно эмоции не меняются. К тому же, планка все время растет. Чем круче становится музыкант, тем лучше он знает себе цену. И поведение Галлахеров доказывает, что они себе цену знают. Не думаю, что сейчас они заводятся от концертов намного сильнее, чем 15 лет назад в клубе.

- А вы чувствуете отдачу от своих зрителей?

Юра: Когда зрители есть – да. (смеется) И это круто, потому что когда нет отдачи, музыка не льется. Я всегда чувствую обмен энергией с залом. Когда ты стоишь на сцене, у тебя кругом аппаратура, в руках – гитара, у сцены танцуют девчонки, а в гримерке ждет виски – вот это рок-н-ролл, это ништяк. Ну, а если нет отдачи от зала, мы научились получать отдачу друг от друга.

Женя: У нас бывали очень интересные опыты концертов практически для никого. И это были отличные концерты. Мы очень их ценим, там мы учимся играть друг с другом. Знаешь, в какой-то момент я понял, что получать удовольствие от концерта – плохо. Мне не нравится чувство полного удовлетворения после концерта. Оно означает, что тебе уже не хочется ни к чему стремиться.

- Так вы все-таки чувствуете, что отдача растет?

Женя: Конечно. Сейчас завести зрителя гораздо легче, чем раньше. Мы ведь сейчас чувствуем себя гораздо увереннее за инструментами и на сцене.

- Тебе стыдно, когда ты лажаешь на сцене?

Женя: (смеется) Я лажаю??? (сменив тон на более серьезный) Никогда не стыдно. Я, конечно, чувствую ответственность. Чувствую, что должен вызвать у слушателей определенные эмоции, которые мы заранее запланировали. И, возможно, сбиваясь, я могу помешать передаче этих эмоций. Только поэтому может быть стыдно.

Юра: Группа лажает только тогда, когда они не играют вместе, теряют связь между собой. Это самое опасное.

- Почему на ваши концерты ходит мало людей?

Женя: Дело в нас самих. Когда встает вопрос, порепетировать нам вечером или разослать 100 приглашений на концерт, мы выбираем репетицию. Но наша публика растет. Все чаще я встречаю людей, которые говорят: я тебя знаю. В какой-то момент все эти люди начинают приходить на концерт. Вот когда они начнут приходить все вместе, начнутся огромные сольники.

- Огромный сольник – это что?

Женя: Огромный сольник – это успешный сольник. Клуб битком. Но для этого нам нужно сделать еще пару шажочков. Очень скоро мы запишем EP, который, как мы надеемся, станет отправной точкой, с которой все начнется. Записываться нам будут помогать ребята из Punk TV. Алекс Кельман поможет со сведением. Володя будет помогать удаленно.

- Почему вы так долго откладывали запись?

Юра: Как писались пластинки раньше?.. Группа идет по улице Нью-Йорка или Лондона и напевает. И тут кто-нибудь из них говорит: эй, ребята, а пойдем запишем это. И они поднимаются по лестнице ближайшей звукозаписывающей студии, платят деньги, подключают инструменты и записывают песню. Мне кажется, это идеальный вариант. Это не сложно. Дело не в деньгах, а в состоянии. К записи, которую мы сейчас будем делать, мы шли год. Но мы шли к этому морально. В следующий раз нам не придется так долго к этому готовиться. Сделать EP того уровня, которого мы сделаем сейчас, мы сможем в любой момент.

- А захотите ли вы через год делать EP такого уровня?

- Это будет точкой отсчета. Ниже этой точки мы уже точно не спустимся.

- Что такое Velvet Music и зачем это нужно?

Юра: Это наш каприз. В какой-то момент мы подумали, как мало хороших концертов, вечеринок, и решили их делать сами. И назвали их Velvet Music.

Андрей: Мы приглашаем туда группы наших друзей, либо группы, которые мы очень хотим послушать живьем.

Юра: Нам нравится привозить музыкантов из других городов. С Москвы недавно привозили TOTR, они отличные ребята. В июне мы планируем сделать еще одну вечеринку, скорее всего в Моде. А еще мы хотим сделать концерт на своей студии.

Женя: Для нас Velvet Music – способ знакомиться с интересными людьми, обмениваться с ними опытом. Еще до TOTR мы хотели привезти Greenwich Village из Нижнего Новгорода, но там возникли сложности с дорогой… Когда-нибудь, где-нибудь в Москве мы с ними обязательно встретимся.

- Есть разница в том, как слушают музыку мальчики и девочки?

Юра: Парни слушают, а девушки смотрят. Я думаю, ты как девушка со мной согласишься.

- До какой-то степени да. А если группа женская, тогда мальчики приходят посмотреть, а девочки – послушать?

Юра: Да. Если я прихожу на девичьи группы, мне важно, чтобы девушки выглядели хорошо.

- Как вы считаете, почему женщины оказались на обочине истории рок музыки?

Юра: Чтобы заниматься музыкой, нужно иметь больше наглости. Как правило наглость – черта, присущая мужчинам.

Женя: А по-моему дело не в наглости. Просто музыкальный путь – очень сложный. Как бы не казалось, что рок – это весело и круто, есть и другая сторона монеты. Играть музыку сложно, сложно постоянно искать взаимодействие.

Андрей: По-моему, женщинам сложнее найти общий язык между собой.

Женя: Иногда мы ругаемся, и нам нужно найти подход друг к другу. Женских коллективов собирается много. Но ладить настолько непросто, что большинство из них просто не выдерживают.

- Как тогда относиться к смешанным коллективам?

Юра: Это крутые группы, потому что их можно и смотреть, и слушать.

Женя: Мне очень нравятся Blonde Redhead, Sonic Youth. Я безумно люблю Yeah Yeah Yeahs. Вообще смешанные группы - это круто.

- Почему же вы тогда не возьмете себе девчонку?

(вся группа оживляется)

Юра: Нам не скучно втроем. И вообще, нам девчонки не играть нужны. Если бы у нас был другой барабанщик, это была бы совсем другая история. Так же, как если бы у нас был другой басист. А если бы не было меня, вообще истории бы не было...(Снова став серьезным) Было бы здорово спеть какую-то песню с девушкой дуэтом. Например, мы бы хотели спеть с нашей подругой Юлей. У нее голос интересный, похож на голос вокалистки Ladytron. Еще было бы круто спеть с Карен О.

Андрей: А мне кажется, хорошая идея. Только сейчас нет подходящей кандидатуры.



- Чуть меньше года назад вы поменяли название с уже знакомого многим The Causemess на сложное для слуха российского арт-директора имя – The Velvet Morning Shades. Насколько название важно для группы?

Андрей: Название должно быть эффектным и запоминающимся. Если название "серое", то и группа как правило тоже "серая".

Юра: Название очень важно. Взять группу Blur. Их название – это даже не определение музыки, а характеристика того периода времени. Размытость, неопределенность их поколения. И когда название бьет в точку, под него можно очень многое положить. Хотя наше название мы выбирали не по смыслу. Оно возникло самой собой из ощущений, которые мы испытывали, играя. Сейчас оно максимально точно совпадает с атмосферой нашей музыки, с миром, в котором мы живем.

- А в какую группу было вложено больше любви? В Causemess или в The Velvet Morning Shades?

Женя: Velvet Morning Shades появилась именно тогда, когда мы по-настоящему начали вкладывать в группу любовь.

Юра: Для нас Causemess означало лишь начало пути. Velvet Morning Shades – это начало осознанного пути. Можно сказать, что в какой-то момент мы все-таки нашли свой «коузмесс» и он стал нам больше не нужен.

- И что, чувствуются перемены?..

Юра: Да. Теперь мы ищем The Velvet Morning Shades.




фото и текст: Little Buddha